Пётр Май с первыми азами игры на ударной установке знакомится в подшефном их школы колхозе (Свердловская обл.)

Была такая «почётная» обязанность у советских школьников — помогать вымирающему сельскому хозяйству страны. Летом детей после 7-го, 8-го и 9-го класса отправляли на месяц в один из местных колхозов-совхозов полоть грядки на полях, безнадежно заросшие сорняками.
как-то затащили 13-летнего вчерашнего семиклассника Петю на репетицию местного деревенского ВИА в Доме культуры.
Было интересно и непривычно — ухала бас-гитара, жванькала ритм-гитара, выла нечеловеческим голосом «Ионика», чего-то там про вечную любовь пытался петь солист… но больше всего на репетиции не играли музыку, а ругались на неумеху-барабанщика, который лупасил по всем барабанам и тарелкам подряд и — всё мимо ритма, всё невпопад. В конце концов неудавшемуся драммеру надоело выслушивать претензии, и он со словами «а пошли вы все» бросил палочки и покинул репетицию. Воцарилась непривычная тишина, в которой вокалист тихо спросил: — И чё теперь делать? Как завтра танцы играть будем?
Остальные музыканты замотали головами, не желая покидать насиженные инструменты ради непонятной перспективы за ударной установкой. Вокалист повернулся к слушателям из числа местных и приезжих городских «фанатов» с немым вопросом — и вдруг неведомая сила подняла Петю со стула неожиданно для него самого: — Ну-ка, дайте я попробую!
Тут стоит отметить, что кроме упоминавшихся ранее ритмических упражнений на уроках сольфеджио у Пети никакого опыта за ударной установкой не было, ну разве пару раз по пионерскому барабану полупасил «трам-тарарам» под вынос знамени. Но та же неведомая ранее сила вложила палочки в его ставшие вдруг уверенными руки, Петя по-хозяйски спросил: «чё играем?», песня была знакомой, кивнул, отсчитал «раз, два, три, четыре» и… заиграл на барабанах так, как будто учился в музыкалке не на фортепиано, а в классе ударных инструментов!
Правая нога стучала по педали бас-барабана (бочки — на музыкальном жаргоне), как полагается, на первую и третью доли такта, левая рука по малому барабану (рабочему) на вторую и четвертую, правая рука работала восьмыми по хай-хэту (тогда его называли «чарликом» за, наверное, схожесть с котелком Чаплина, который он периодически приподнимал). Петя умудрялся даже какие-то брейки1 делать — тогда это называлось «переходы», а в начало куплетов и припевов бить по тарелке. Следует отметить, что ритмический компьютер в Петину голову родители заложили еще при зачатии, а занятия в музыкальной школе только развили его — поэтому с поддержанием ровного темпа у него никаких вопросов не было. После финального аккорда челюсти отвисли у всех присутствовавших на репетиции, а солист уважительно спросил:
— Чувак, а ты рок-н-ролл можешь сбацать?
Петя пожал плечами, уточнил — какой рок-н-ролл? А, этот, из «Битлов» — ну, поехали! И уже на следующий вечер впервые в своей жизни отыграл танцы, но был спасён от первого в жизни распития портвейна с музыкантами заботливыми педагогами. Так до конца отбытия трудовой колхозной повинности Петя по вечерам репетировал и каждую неделю по выходным барабанил на танцах в клубе. Ретироваться из колхоза пришлось по-тихому, ибо местные музыканты отпускать не хотели.
Что это было — рука судьбы, провидение? Нет, я слушал много современной музыки, смотрел по телевизору — как играют барабанщики в эстрадно-симфоническом оркестре Гостелерадио и разных там ВИА на «Песнях года», анализировал их движения, пристукивал руками-ногами по коленкам и полу им в такт, но за «кухней»2 ни разу в жизни до этого не сидел! И вообще мечтал больше не о карьере барабанщика, а, скорее, о гитаре (об этом чуть позже). Но судьба выбирает тебя неожиданно, и всё, дальше уже пошло-поехало, как в любви — бесполезно чему-то противиться и пытаться что-то контролировать…